Я сижу в травме с загипсованной ногой. Врач с ехидной ухмылкой смотрит поверх очков:"В следующий раз без полного пакета документов не приходите. По условиям рыночной экономики, медицинское обслуживание в России платное".

***

Иду в гости к маме. Поздний вечер, дело идет к полуночи. Около школы темно, единственное освещение одинокий фонарь на углу улицы. До дома остается десяток метров, вдруг вижу: около скамейки на детской площадке кто-то лежит. С более близкого расстояния можно рассмотреть в силуэте мужчину. Подхожу и рясу его за плечо, он мычит. Да, видно, что он сильно пьян, но он гладко выбрит, у него чистые ногти, теплая куртка в земле только с того боку, которым соприкасалась с землей, отглаженные брюки и начищенные ботинки. Стараюсь поднять его и посадить на лавочку, на холодной земле он точно заработает себе простуду. У него руки холодные, как у мертвеца, его бьет крупная дрожь. Он пытается приподняться, постоянно извиняется, просит прощения и периодически выпадает из реальности. Когда он не кашляет надрывно и не выплевывает черную жижу на асфальт, он шепчет:"умер, умер". Я держу его за плечи, без моей поддержки он упал бы со скамьи.

Через 20 минут приезжает скорая, две хранительницы здоровья посмеиваясь бредут через дорогу к нам.
Как только они видят его затуманенный взгляд, их улыбки пропадают. И все то время, пока они брезгливо придерживают его за плечо двумя пальчиками в белых медицинских перчатках, я слушая проповедь о том, что такие существа просто животные, не достойные внимания. Меня спрашивают хотела бы я, что бы после такого алкаша в карету скорой помощи садилась я или моя мать, или беременная женщина. А "алкаш, животное" все время благодарит и извиняется, цепляется ледяными пальцами за дверь машины и едва не падает, ведь поддержки у него больше нет. Молодая медсестра смотрит на меня напоследок с раздражением и снисходительностью:"Бог Вас простит, милая".

После того, как машина уезжает меня колотит от злости. Еще пару минут я рычу от злости. потом затягивают сигаретой. Все, о чем я могу думать, это о том, что если бы семнадцать лет назад какой-нибудь девушке стало жаль дрожащего мужчину средних лет, если б она подошла к нему и тронула его за плечо - у меня бы был отец, а на лице матери было б меньше морщинок, а я помнила, что такое гордость отца, его объятия и его голос. А еще о том, что если бы одно медсестра 25 дет назад просто молча сделала бы свою работу, то у меня была бы старшая сестра, и, возможно, от одиночества я не рыдала б в шкафу в обнимку с подушкой.
Пока я курю, я опять вспоминаю, почему я люблю природу, почему животные, злые, дикие, грязные, грубые, но до боли честные мне ближе людей. Я вспоминаю, почему ненавижу людей.

Правда, есть те, которые заставляют меня улыбаться и верит в то, что мир не свихнулся окончательно. Участковый милиционер, который отказался принять заявление от мамы, просто не обнаружив в изложенной проблеме проблемы, забивает свой мобильный ей в телефон. Посмеиваясь, щуря узкие глаза, он говорит: "Если снова придут требовать деньги, позвоните мне. Я рядом живу. Скажите, что сын придет. И, кстати, тех наркоманов, которые из правления вашего украли камеры я поймал, суд был, сидят, голубчики". Когда мы с мамой благодарим его, он отмахивается:"Это моя работа. Если не я, то кто?"